В 40-х—первой половине 50-х годов Украина проиграла
очередной тур национально-освободительной борьбы, но еще и в 60-х годах
возникали группы, которые намеревались продолжать вооруженное сопротивление.
Только Украинский Рабоче-Крестьянский Союз Левка Лукьяненко (1959—1961 гг.)
первым осознал, что в период после поражения истощенная многолетней борьбой
нация должна опереться не на физическую силу, а на силу права. Но УРКС был
уничтожен, так и не выйдя из подполья.
В то же время (в конце 50-х — начале 60-х
годов) на Украине появилось открытое диссидентское, оппозиционное движение,
которое на фоне тотального уничтожения всего, что проявляло признаки
инакомыслия, казалось почти чудом, как отметил известный политолог Иван
Лысяк-Рудницкий 1.
Естественно, что оппозиция исходила из политической
реальности. С одной стороны, это был национал-коммунизм — движение за
расширение национальной автономии. Самым выдающимся проявлени ем
национал-коммунизма был трактат Ивана Дзюбы «Интернаціоналізм чи
русифікація?» («Интернацио нализм или русификация?», 1965). Это была
утонченная и высокоэрудированная оппозиция — но все же в пределах системы.
Но когда эта система почувствовала угрозу своему существованию и отбросила
национал-коммунизм в лагерь своих врагов, И. Дзюба капитулировал.
Другое диссидентское течение — интегральный национализм.
Виднейшим представителем его является Валентин Мороз с его философским
волюнтаризмом, отстаиванием чистоты национального идеала любой ценой,
культом сильной личности и пассионарностью.
Оба этих выдающихся диссидента — И. Дзюба и В. Мороз —
прошли свой трагический путь. И оба оказались в тупике. Потому что
тупиковыми были обе эти ветви оппозиционного диссидентства. И
национал-коммунизм, и интегральный национализм — тоталитарные направления,
характерные для 20—40-х годов, но ставшие вчерашним днем для 60-х.
Основное же течение национально-освободительно го движения,
получившее название «шестидесятники» и наиболее ярко проявившееся в журнале
«Український вісник» («Украинский вестник», 1969—1972, редактор
Вячеслав Чорновил), характеризовалось сочетанием борьбы против национального
угнетения с борьбой за права человека. Шестидесятники в новых формах
продолжили благороднейшие традиции украинского национально-освободительного
движения ХIХ — ХХ веков с его демократической и гуманистической
направленностью, традиции украинской государственно сти ХVII — ХVIII веков и
1917—1920 годов, национально-освободительного движения 40—50-х годов.
Узок был круг шестидесятников. «Мало нас. Дрібнесенька
щопта. Лише для молитов і всечекання» («Мало нас. Мелкая щепотка. Толька для
молитв и всенадежды».— В. Стус). Но они засвидетельствовали
непрерывность порывов народа к свободе. Важно, что ниточка сопротивления у
нас не оборвалась, как у наших соседей белоруссов.
Шестидесятники сознательно избегали
организаци онной деятельности и сосредоточивали свои усилия на национальном
просветительстве и борьбе за права человека, что, однако, не спасло их от
репрессий. Колониальная власть сама подтолкнула их в лагерь своих
противников, сделала из них непримиримых врагов. Так, осужденный в 1965 и
1982 годах психолог Михайло Горынь отметил: «Потом, когда нас арестовали во
второй раз, оказалось, что очень хорошо себя чувствуешь, когда говоришь: да,
я против вас воюю и буду воевать, потому что вы преступники. Тогда все
становится на свои места и не нужно никаких оправданий. А первый период был
не таков. Политическое лукавство в какой-то мере было продиктовано не
столько уровнем сознания, сколько тактикой, неготовностью отвечать за свои
действия» 2.
Оккупационная власть была уверена, что после «покоса»
шестидесятников в 1972 году с «украинским буржуазным национализмом», как она
именовала все, что было связано с проявлениями национального самосознания,
не будет иметь никаких хлопот лет 10—15. Но она ошиблась. Жизненные силы
украинского народа еще не были исчерпаны, и, чтобы засвидетельствовать свою
жизнеспособность и волю продолжать борьбу, он послал в концлагеря и тюрьмы
(на эту новейшую Сечь Запорожскую) новую когорту правозащитников.
Политические обстоятельства середины 70-х годов вынуждали
тоталитарный советский режим играть на международной арене роль
респектабельно-демократи ческого. Но его демагогия о «вмешательстве во
внутренние дела», когда речь шла о нарушениях элементарных прав человека и
нации, стала особенно несостоятельной, когда СССР после длительных
проволочек все-таки подписал 1 августа 1975 года Заключительный акт
Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), чем обязался
придерживать ся прав человека в пределах Всеобщей декларации прав человека
ООН от 10 декабря 1948 года.
Подписывая Хельсинкский акт, брежневское руководство
надеялось еще раз обмануть Запад, лишь бы ему навеки закрепиться в границах,
сложившихся вследствие второй мировой войны, и продолжить наступление на
весь мир, а также обеспечить себе статус наибольшего содействия в торговле с
Западом, которому СССР явно проигрывал в экономическом и военном
состязаниях. Демократический Запад имел же свою тактику в противоборстве с
тоталитарным СССР: ему важно было открыть доступ правдивой информации
независимо от государственных границ,— и коммунистический режим неминуемо
проигрывал идеологический поединок.
Увы, брежневское руководство жестоко просчиталось: в
обществе после десятилетий постоянных «чисток» все же нашлись люди,
которые отважились открыто изобличать фальшь и лживость режима, собирая и
обнародуя факты нарушений прав человека.
Первой, по инициативе профессора Юрия
Орлова, 12 мая 1976 года возникла Московская общественная группа содействия
выполнению Хельсинкских соглашений. Второй, по инициативе писателя и
философа Миколы Руденко, генерала Петра Григоренко, Оксаны Мешко,
писателя-фантаста Олеся Бердника, юриста Левка Лукьяненко, 9 ноября 1976
года была создана Украинская Хельсинкская группа. Ее членами-основателями
стали также биолог Нина Строкатая-Караванская, инженер Мирослав Маринович,
историк Микола Матусевич, учитель Олекса Тихий, юрист Иван Кандыба. Они
подписали Декларацию о создании Группы и ее Меморандум № 1, в котором
политика СССР по отношению к Украине определялась как геноцид; и был
приведен список свыше ста украинских политзаключенных. Группа ставила целью
ознакомление общественности с Декларацией прав человека, содействие
расширению контактов между народами и свободному обмену информацией,
принимала письменные жалобы о нарушениях прав человека на Украине и
относительно украинцев за ее пределами, передавала эту информацию в средства
массовой информации и правительствам государств — участниц
Хельсинкского процесса 3.
Формулировки документов Хельсинкской группы были очень
осторожные, цели элементарные. Но именно с этого и должен был начинать
народ, лишенный собственной государственности, изнеможенный голодоморами,
репрессиями, войнами, народ, который не имел не только своих политических,
но и общественных и культурных организаций, народ, который не распоряжался
своей экономикой, природными богатствами, у которого не было ни своей армии,
ни своей патриотической руководящей прослойки, ни влиятельной интеллигенции,
народ, самостоятельно не представлен ный на международной арене. Украина
должна была снова заявить о своем праве на полноценную жизнь, а для этого ей
нужна была важнейшая из свобод — свобода слова, которая так четко
сформулирована в статье 19 Всеобщей декларации прав человека ООН.
Осознавая, что номинальная государственность Украинской ССР
была полным мифом (ее не принимали в расчет, подписывая Хельсинкский акт),
Группа ставила вопрос о признании ее мировым сообществом. И этот миф всего
лишь через полтора десятка лет наполнился реальным содержанием.
Все, что еще было живое на Украине, потянулось к
Хельсинкской группе. Впервые после десятилетий репрессий такая
немногочисленная украинская интеллигенция организовалась и заговорила на
весь мир о несвободе и бесправии своего народа. Это была гениальная догадка:
поставить украинский национальный интерес в контекст противоборства
демократического Запада с тоталитарным СССР, поставить его на международную
правовую основу. В этом понимании Хельсинкское движение было для Украины
более важным, чем для России, и потому оно оказалось в 70—80-х годах более
стойким.
У нас, правозащитников, не было иллюзий, что власть позволит
нам открыто отстаивать права людей, ссылаясь на Хельсинкский акт. Мы знали,
что рискуем свободой и даже жизнями. Но мы руководство вались размышлениями
высшего порядка. Помимо того, что зачастую речь шла об элементарном
человеческом достоинстве конкретных людей (из суммы которых, собственно, и
состоит честь народа), это был также дальновидный политический расчет:
обратить внимание мировой общественности на положение с правами человека на
Украине и с ее помощью оказать давление на власть с целью добиться
либерализации этой власти, что расширило бы плацдарм для дальнейшего
наступления на тоталитарную систему с целью разрушения ее.
Что украинские правозащитники тогда сориентиро вались в
политической ситуации правильно, свидетельствует то, что именно этот путь,
сопряженный с экономическим истощением Советского Союза, с военным и
идеологическим давлением Запада, привел в конечном счете к краху
коммунистической империи и провозглашению независимого украинского
демократического государства.
Как только 9 ноября 1976 года Микола
Руденко на пресс-конференции на квартире А. Сахарова в Москве (в Киеве не
было аккредитованных иностранных журналистов) объявил о создании Украинской
обществен ной группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений, через
два часа в окна его жилища в Конче-Заспе под Киевом, где ночевали его жена
Раиса Руденко и Оксана Мешко, полетели кирпичи. Женщины закрывались одеялами
и подушками, и все же О. Мешко была ранена в плечо. «Так КГБ,— шутит М.
Руденко,— отсалютовал в честь создания УХГ» 4.
Превентивные обыски 23—24 декабря 1976 года у членов —
основателей Группы не напугали их, хотя Руденко подбросили доллары, О.
Берднику — порнографичес кие открытки, а у О. Тихого нашли залепленную в
глину на чердаке сарая давно пришедшую в негодность немецкую винтовку.
В январе — апреле 1977 года Группа выпустила 10 Меморандумов
о преследованиях граждан за инакомыслие, в частности, относительно Веры
Лесовой, семью которой терроризировали обысками (во время одного из них, в
отсутствие кого-либо, учинили погром); относительно Нади Светличной, которую
не прописывали в Киеве после освобождения, не принимали на работу и угрожали
заключением за «тунеядство».
Среда Украинской Хельсинкской группы оказалась довольно
широкой и героически стойкой. Это бывшие политзаключенные, их друзья и
родственники, это молодые люди, которые не хотели больше задыхаться в
атмосфере официальной лживой идеологии. ЦК КПСС и его «боевой авангард» КГБ
были растеряны. Ведь хотелось сохранить «человеческое лицо» перед миром. Но
они не выдержали и в очередной раз явили миру свой подлинный лик: обратились
к испытанным методам — арестам наиболее активных, запугиваниям и изгнаниям с
работы, из институтов всех сочувствую щих и подозрительных.
5 февраля 1977 года за решеткой оказались Микола Руденко и
Олекса Тихий. Разрешение на арест лидеров московской группы Юрия Орлова и
Александра Гинзбурга, украинской — Миколы Руденко и литовской — Томаса
Венцлавы дало Политбюро ЦК КПСС по предложению Генерального прокурора СССР
Р. Руденко и Председателя КГБ Ю. Андропова. (Об этом стало известно уже
после роспуска КПСС.) Относительно М. Руденко было обусловлено: судить
Донецким областным судом, для чего, мол, «имеются процедурные основания» —
его подельник О. Тихий из Донецкой области. Но в действитель ности суды
хотели провести подальше от центров. Их судили в Дружковке Донецкой области.
М. Руденко и О. Тихий сначала были обвинены по статье 187—1
УК УССР «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский
государственный и общественный строй», максимальное наказание за что — 3
года заключения. Таких осужденных содержат в уголовных лагерях. Но во время
следствия статью заменили на 62-ю — «Антисоветская агитация и пропаганда».
Оба были осуждены к максимальном срокам: М. Руденко — по части 1 статьи 62 —
к 7 годам заключения в лагерях строгого режима и 5 годам ссылки (хотя он
инвалид войны), а О. Тихий — по части 2 статьи 62 — к 10 годам лагерей особо
строгого режима и 5 годам ссылки с признанием особо опасным рецидивистом
(Тихий был ранее судим за антисоветс кую агитацию в 1957 г.). Этот стандарт
в дальнейшем применялся ко всем членам УХГ, за редкими исключениями.
М. Руденко и О. Тихому инкриминировали подписанные ими
документы УХГ (члены Группы договорились, что каждый признает себя
соавтором, хотя бы он только подписал документ; действовали и взаимные
поручения подписывать документы, если кто не мог приехать по причинам
административного надзора или ареста). Кроме того, О. Тихий был обвинен в
незаконном хранении огнестрельного оружия (ст. 222); возможно, эту винтовку
спрятал во время войны брат Тихого, который ушел на фронт и погиб.
Обыски по делу Руденко и Тихого были
проведены почти у всех членов Группы, у знакомых. Были вызваны как свидетели
во время следствия И. Кандыба, О. Мешко, М. Матусевич, М. Маринович, П. Винс,
Л. Лукьяненко, а также Раиса Руденко, отец М. Матусевича, Надя Светличная,
Кузьма Матвиюк, Валентина Бардадяну, Леонид и Валентина Серые, врач А.
Демченко, поэт Борис Дзюба, кандидат химических наук Василега, Иван Каплун,
Василь Кашпиенко, Виктор Боровский, Владимир Данилейко и другие. В Москве
допросили Татьяну Великанову, Валентина Турчина. Многие были вызваны в суд в
Дружковку. Формально открытый, на самом же деле закрытый процесс состоялся
23 июня—1 июля 1977 года в «ленинской комнате» «Смешторга», заполненной «спецпубликой».
Чтобы учреждение нельзя было найти, вывеску сняли. Допрошенных свидетелей,
вопреки правилу, выводили из зала, поднадзорных И. Кандыбу и Л. Лукьяненко
после допроса силой отправили домой 5.
Родные Руденко и Тихого о суде узнали только 25 июня из
повесток на допрос. В зал суда не допустили 80-летнюю мать Тихого, сыновей
Николая и Владимира. Владимир пытался пригласить защитника из Киева, сам
защищать отца, но ему отказали. С автобуса, ехавшего в Донецк, сняли Петра
Винса с товарищем. Их отвезли в милицию, обыскали, забрали деньги, купили
билеты на самолет и отправили в Киев. Петра Старчика и Кирилла Подрабинека
задержали «для выяснения личности» и отправили в Москву.
На суде не был объявлен ряд документов, зато свидетелем
обвинения выступил профессор Донецкого университета Илья Стебун (Кацнельсон)
с утверждениями, что Тихий склонял его к враждебной деятельности, давая ему
на рецензию свою машинописную книгу «Мова народу. Народ» («Язык народа.
Народ»).
Процесс по делу Руденко — Тихого, несмотря на предпринятые
меры, был освещен по радио «Свобода». Он не дезорганизовывал, а наоборот,
еще больше активизировал деятельность остальных членов Группы, хотя каждый,
кто хоть чем-нибудь был причастен к деятельности Группы, попадал под
тщательный надзор, с ним «беседовали», склоняли стать доносчиком или же
увольняли с работы, исключали из института, выбрасывали из очереди на
квартиру и т. п.
2 марта 1977 года арестован в Одессе близкий к Группе Василь
Барладяну (ст. 187—1, 3 года уголовных лагерей). За 3 недели до конца срока,
29 февраля 1980 года, он получил еще 3 года по той же статье.
23 апреля 1977 года в Киеве были арестованы Микола Матусевич
и Мирослав Маринович. Обоим инкримини рована часть 1 статьи 62. Кроме того,
Матусевичу — часть 1 статьи 206 «Хулиганство», по факту 1972 года. Следствие
длилось больше полугода в расчете, что молодые люди не выдержат
психологического давления, раскаются и это можно будет использовать для
дискредитации правозащитного движения. Но М. Матусевич вообще отказался
принимать участие в расследовании и в судебном процессе, а М. Маринович не
давал показаний. Суд состоялся в г. Василькове Киевской области 22—27 марта
1978 г. Как и первые осужденные, эти тоже не признали себя виновными.
Приговор — 7 лет заключения в лагерях строгого режима и 5 лет ссылки.
Летом 1977 г. Радио «Свобода» начало передавать
основательное заявление писателя Гелия Снегирева (формально не бывшего
членом УХГ) с отказом от советского гражданства и отрывки из его эссе «Набої
для розстрілу, або Нене моя, нене» («Патроны для расстрела, или Мама моя,
мама») о печально известном «деле СВУ» («Спілка визволення України» —
«Союз освобождения Украины») — целиком сфабрикованном ГПУ в 1920 г.
деле, положившем начало тотальному уничтожению украинской интеллигенции. 22
сентября Г. Снегирев был арестован. Началась новая серия обысков и допросов.
Вследствие голодовки и истязаний Снегирев в марте 1978 г. был разбит
параличом. 1 апреля в газете «Радянська Україна» («Советская Украина»)
появилось подписанное именем Снегирева покаянное заявление, бессовестно
сфабрикованное КГБ. Тяжело больного, его перевели в Октябрьскую больницу,
где содержали под надзором до смерти, наступившей 28 декабря. Труп сожгли в
крематории.
8 декабря 1977 г. арестован в Киеве член Группы Петро Винс.
30 суток ареста по обвинению в «хулиганстве». 15 февраля 1978 г. он получил
1 год за «тунеядство».
12 декабря 1977 г. в Чернигове был арестован по обвинению в
антисоветской агитации и пропаганде Левко Лукъяненко, находившийся там под
администра тивным надзором после освобождения в январе прошлого года. Кроме
документов Группы, ему инкриминировали как антисоветские статьи «Зупиніть
кривосуддя!» («Остановите кривосудие!» — в защиту художника Петра
Рубана), «Рік свободи» («Год свободы»), «Проблеми інакодумства в СРСР»
(«Проблемы инакомыслия в СССР») и другие. Во время следствия Л.
Лукъяненко держал длительную голодовку, отказался от советского гражданства.
20 июля 1978 г. Черниговский областной суд в г. Городне
вынес приговор: 10 лет лишения свободы в лагерях особо строгого режима и 5
лет ссылки с признанием особо опасным рецидивистом. Об «открытости» процесса
свидетельствует хотя бы тот факт, что Оксану Мешко, ехавшую в Городню, сняли
с автобуса и отправили в обратном направлении.
В 1978—1980 гг. были репрессированы почти все
члены—основатели Группы, но на их место с упрямой одержимостью шли новые и
новые люди.
Так, в Группу вступили Петро Винс (февраль 1977г.), Ольга
Гейко-Матусевич (14 мая 1977 г.), Виталий Калиниченко (октябрь 1977 г.),
Василь Сичко (28 февраля 1978 г.), Петро Сичко (30 апреля 1978 г.), Юрий
Литвин (июнь 1978 г.), Владимир Маленкович (октябрь 1978 г.), Михайло
Мельник (ноябрь 1978 г.), Василь Овсиенко (18 ноября 1978 г.).
В 1977 г. начало действовать Заграничное представительство
УХГ в составе Петро Григоренко, Нади Светличной, Леонида Плюща, позже — Нины
Строкатой -Караванской. Оно издавало «Вісник репресій в Україні»
(«Вестник репрессий на Украине») на украинском и английском языках,
множество документов УХГ, поступавших из Украины. Надя Светличная начала
вести радиопередачи на Радио «Свобода» о правозащит ном движении — их,
несмотря на глушители, затаясь, слушала вся мыслящая Украина.
22 мая 1978 г. в Группу вступил сосланный после заключения в
Якутию Вячеслав Чорновил. В феврале 1979 г. объявила себя членами УХГ целая
группа политзаключенных и ссыльных: Оксана Попович, Богдан Ребрик, Василь
Романюк (впоследствии — Патриарх Владимир), Ирина Сеник, Стефания Шабатура,
Данило Шумук, Юрий Шухевич-Березинский. В октябре 1979 г. членами Группы
стали Иосиф Зисельс, Зиновий Красивский, Ярослав Лесив, Петро Розумный, Иван
Сокульский, позже — Микола Горбаль (21 января 1980 г.), Михайло Горынь
(ноябрь 1982 г.), Валерий Марченко (октябрь 1983 г.), Петро Рубан (1985 г.).
Всего в Группу, по моим подсчетам, вступил 41 человек. 27 из
них были осуждены в связи с членством в Группе. Мы отбыли в концлагерях,
тюрьмах, психиатричках, ссылках свыше 170 лет. В общем же на страстном счету
39 членов Группы — более 550 лет заключения в тюрьмах, лагерях,
психиатричках, ссылке. Мы расплатились пятью жизнями: Михайло Мельник
покончил жизнь самоубийством накануне неминуемого ареста, 9 марта 1979 г.;
четыре узника лагеря особо строгого режима ВС-389/36 (пос. Кучино Чусовского
р-на Пермской области) погибли в заключении: Олекса Тихий — 5 мая 1984 г.,
Юрий Литвин — 4 сентября 1984 г., Валерий Марченко — 7 октября 1984 г. и
Василь Стус — 4 сентября 1985 г. Только один член УХГ — Владимир Маленкович
— был выдворен за границу в ночь накануне 1 января 1980 г., в немалой
степени потому, что он не украинец.
Вот дальнейшая, после Лукъяненко, далеко не полная хроника
репрессий против УХГ.
6 марта 1978 г. арестован Олесь Бердник (г. Киев) и осужден
по ч. 2 ст. 62 на 6 лет особо строгого режима и 3 года ссылки. Особо опасный
рецидивист.
9 января 1979 г. арестован Василь Стрильцив (г. Долина
Ивано-Франковской области) и осужден на 3 месяца исправительных работ за
«оскорбление» директора школы (трехлетней давности), а 25 октября он
арестован за «нарушение паспортного режима» по ст. 196 и осужден на 2 года.
22 октября 1981 г. обвинен по ч. 1 ст. 62 и осужден на 7 лет лагерей
строгого режима и 4 года ссылки.
По сфабрикованному делу («сопротивление милиции» (ч. 2 ст.
188-1) 7—8 февраля 1979 г. на 3 года осужден Василь Овсиенко (с. Ленино
Радомышльского р-на Житомирской области). 9 июня 1981 г. арестован в лагере
и осужден по ч. 2 ст. 62 еще на 10 лет лагерей особо строгого режима и 5 лет
ссылки. Особо опасный рецидивист.
30 апреля 1979 г. осужден на 3 года по ст. 187-1 Иосиф
Зисельс (г. Черновцы). Через три года после освобождения, 19 октября 1984
г.,— еще на 3 года по этой же статье.
6 июля 1979 г. отец и сын Петро и Василь Сичко (г. Долина
Ивано-Франковской области) были арестованы и осуждены по ст. 187-1 на 3
года. Петро — строгого режима, Василь — усиленного. Его младший брат
Владимир (не член УХГ) 4 декабря 1981 г. осужден на 3 года. Петро 16 июня
1982 г., а Василь 3 декабря 1982 г. осуждены по ст. 187-1 еще на 3 года.
6 августа 1979 г. арестован по обвинению в сопротивлении
милиции Юрий Литвин (с. Барахты Васильковского района Киевской области) и
осужден по ст. 188-1 на 3 года уголовных лагерей строгого режима. Арестован
в лагере 2 марта 1982 г., по ч. 2 ст. 62 осужден еще на 10 лет лагерей особо
строгого режима и 5 лет ссылки. Особо опасный рецидивист.
3 октября 1979 г. арестован в с. Пшеничное Солонянского
района Днепропетровской области Петро Розумный за «незаконное хранение
холодного оружия» по ст. 222-3 и осужден на 3 года уголовных лагерей.
23 октября 1979 г. арестован в Киеве по сфабрикованному
обвинению в «попытке изнасилования» Микола Горбаль. 5 лет уголовных лагерей
строго режима. За день до освобождения возбуждено дело по ч. 2 ст. 62 — 8
лет лагерей особо строгого режима и 5 лет ссылки. Особо опасный рецидивист.
15 ноября 1979 г. арестован в г. Болехив Ивано-Франковской
области по сфабрикованному обвинению в изготовлении и сбыте наркотиков по
ст. 229 Ярослав Лесив и осужден на 2 года. В мае 1981 г. опять арестован в
лагере по такому же обвинению — 5 лет.
29 ноября 1979 г. арестован в Васильковке Днепропетровской
области Виталий Калиниченко и осужден по ч. 2 ст. 62 на 10 лет лагерей особо
строгого режима и 5 лет ссылки. Особо опасный рецидивист.
12 марта 1980 г. арестован в г. Моршине Львовской области
Зиновий Крисивский и отправлен досиживать неотбытый срок 8 месяцев и ссылку
5 лет.
12 марта 1980 г. арестована в Киеве Ольга Гейко, осуждена на
3 года по ст. 187-1 в уголовном лагере. Во время освобождения арестована по
ч. 1 ст. 62 и осуждена еще на 3 года лагерей строгого режима.
2 апреля 1980 г. в ссылке в Якутии Вячеслав Чорновил обвинен
по сфабрикованному делу в «попытке изнасилования» — 5 лет уголовных лагерей.
11 апреля 1980 г. в Днепропетровске арестован член Группы
Иван Сокульский, а 1 июля — близкий к Группе Григорий Приходько (с.
Александрополь Синельниковского района Днепропетровской области). Осуждены
на 5 лет тюрьмы, 5 лет лагерей особо строгого режима и 5 лет ссылки.
Признаны особо опасными рецидивистами. 3 апреля 1986 г. Сокульский осужден в
тюрьме г. Чистополь на 3 года по обвинению в «хулиганстве» (ч. 2 ст. 206).
14 мая 1980 г. арестован в Киеве Василь Стус, осужден по ч.
2 ст. 62 на 10 лет лагерей особо строгого режима и 5 лет ссылки. Особо
опасный рецидивист.
Кагэбисты не постыдились на Рождество 1981 г. осудить на
полгода лишения свободы и 5 лет ссылки по ч. 1 ст. 62 76-летнюю киевлянку
Оксану Мешко, предварительно продержав ее 75 суток в психиатричке.
23 марта 1981 г. в г. Пустомыты Львовской области арестован
последний из членов-основателей УХГ — Иван Кандыба, осужден по ч. 2 ст. 62
на 10 лет лагерей особо строгого режима и 5 лет ссылки. Особо опасный
рецидивист.
3 декабря 1981 г. во Львове арестовали Михайла Горыня,
подбросив примитивно сфабрикованные «антисоветские» тексты, в
действительности же за подготовку 4—7 бюллетеней УХГ, на чем не смогли
поймать. Осужден по ч. 2 ст. 62 на 10 лет лагерей особо строгого режима и 5
лет ссылки. Особо опасный рецидивист. Формально М. Горынь был принят в
Группу в прогулочном дворике лагеря Кучино в ноябре 1982 г.
15 августа 1981 г. арестована жена М. Руденко Раиса,
формально не член Группы, но ее «неотменный секретарь», осуждена по ч. 1 ст.
62 на 5 лет лагерей строгого режима и 5 лет ссылки.
21 октября 1983 г. арестован Валерий Марченко (г. Киев),
осужден по ч. 2 ст. 62 на 10 лет лагерей особо строгого режима и 5 лет
ссылки. Особо опасный рецидивист.
29 ноября 1985 г. в Прилуках Черниговской обл. арестован
Петро Рубан. Осужден по ч. 2 ст. 62 на 9 лет лагерей особо строгого режима и
5 лет ссылки. Особо опасный рецидивист.
Все это время продолжались репрессии против тех
освобожденных политических узников, которые проявляли малейшие признаки
нонконформизма. Их не принимали на работу по специальности (Кузьма Матвиюк,
Игорь Кравцив, Надя Светличная, Григорий Маковийчук, Ганна Михайленко,
Василь Лисовый, Олесь Сергиенко, Евген Пронюк, Василь Долишний и другие). Им
каждые полгода продлевали административный надзор, с каждым разом ужесточая
его, предъявляли предупреждения по Указу Президиума Верховного Совета СССР
от 25 декабря 1972 г. об уголовной ответственности.
По Украине прокатилась волна уголовных процессов против
правозащитников по цинично сфабрикованным делам («сопротивление милиции»,
«хулиганство», «попытка изнасилования», «нарушение паспортного режима»,
«незаконное хранение оружия», «изготовление и сбыт наркотиков»).
Арестованные члены Группы не шли ни на какие компромиссы.
Они саботировали следствие, суд, не подписывали протоколы допросов, не
признавали себя виновными, отказывались от советского гражданства. Это была
открытая конфронтация с оккупационной властью. Сложился парадокс:
правозащитники протестуют против нарушений законов, а карательные органы
новыми репрессиями пытаются доказать, что нарушений нет....
Группа действовала и в неволе. Так, в 1979
г. из Сосновского лагеря особо строгого режима (Мордовия) вышло «Заявление
18-ти», где вскрывался колониальный характер власти на Украине. Из лагерей
выходила информация о борьбе узников совести. Особенно следует отметить
«Із таборового зошита» («Из лагерной тетради») Василя Стуса
6. Из всех членов Группы только один Олесь Бердник раскаялся
после 5 лет заключения и был освобожден в апреле 1984 г.
Восхищает храбрость наших женщин: Оксаны Мешко, Ольги Гейко,
Оксаны Попович, Нади Светличной, Ирины Сеник, Нины Строкатой, Стефании
Шабатуры, Раисы Руденко, претерпевших заключение в бесчеловечных условиях до
конца и спасших свои души незапятнанны ми. Но и те, которые остались в
«большой зоне», были опорой и поддержкой узников. Вера Лисовая и Олена
Антонив, ежедневно рискуя, распределяли приходившую из Фонда А. Солженицына
помощь семьям узников. В сущности, диссидентская Украина в 80-х годах, как
не один раз в нашей трагической истории, держалась на казаческих женах,
матерях и сестрах, таких как Стефания Петраш (жена П. Сичко), Валентина
Чорновил (сестра В. Чорновила), Атена Пашко (жена В. Чорновила), Ольга
Горынь (жена М. Горыня), Нина и Алла Марченко (мать и тетка В. Марченко),
Михайлина Коцюбинская, Леонида Светличная (жена Ивана Светличного), Ольга
Стокотельная (жена М. Горбаля), Светлана Кириченко (жена Юрия Бадзьо), Нина
Обертас, Ольга Бабич (сестра Сергея Бабича), Алла Матусевич (сестра М.
Матусевича), Валентина Сокоринская (жена О. Бердника), Надия Лукъяненко
(жена Л. Лукъяненко), Валерия Андриевская (жена Е. Сверстюка) и других. Они
ездили на свидания, собирали информацию, переправляли ее за рубеж, морально
поддерживали узников и страдали вместе с ними, а часто и хуже их, потому что
кагэбисты шантажировали не только их, но и детей. Когда мужья, сыновья и
братья ушли на войну, они взяли на себя бремя их защиты, воспитывая в то же
время новое поколение казаческих детей (в украинском языке «воспитывать» —
«виховувати». Труднее было спрятать детей от опасности, нежели пропитать
их).
Еще 23 сентября 1981 г., в докладе на XIII Национальном
съезде Американской ассоциации содействия славистическим исследованиям в г.
Пасифик-Гров, известный исследователь политической мысли Иван
Лысяк-Рудницкий отметил:
«...подтвержденная фактами значимость
украинских диссидентов не вызывает сомнений. Жертвенность этих храбрых
мужчин и женщин свидетельствует о непоколебимом духе украинской нации. Их
борьба за человеческие и национальные права согласуется с тенденцией
общемирового прогресса в духе свободы. Украинские диссиденты верят, что
правда свободы победит. Тем, кому посчастливилось жить в свободных странах,
не подобает верить меньше» 7 .
Сила и огромный моральный перевес правозащитни ков над
режимом состояли в том, что они не стали подпольщиками, а подписывали
документы своими именами, открыто демонстрировали легализм, апеллируя к
советскому закону и международным правовым документам, подписанным СССР.
Горький опыт жизни в условиях бесправия и беззакония привел
украинских борцов за свободу к принципиальному убеждению, что свобода
возможна только там, где главенствует закон. В этом они опирались на
правовые демократические традиции своего народа:
Бо де нема святої волі —
Не буде там добра ніколи,
Нащо таки себе й дурить.
(Где нет святой свободы —
Не будет там добра никогда,
Зачем себя и обманывать.)
Т. Шевченко.
Украинский философ и политолог Василь Лисовый (тоже
бывший политузник, 11 лет заключения) в одном из выступлений отметил
толерантность украинского национально-освободительного и правозащитного
движения. В нем находили себе место демократы, социал-демократы,
национал-коммунисты, националисты, евреи. Они никогда не объявляли друг
друга врагами, потому что в то время всем одинаково нужны были свобода и
независимость как гарант этих свобод. А что независимая Украина может быть
только демократической , это подтверждается историей: всегда, когда украинцы
добивались хоть относительной независимости, они создавали демократические
институции (Киевская Русь — Княжья эпоха с выборными князьями; Казаческая
христианская республика, просущество вавшая 110 лет; Центральная Рада
1917—1918 гг.; нынешняя Украина).
Независимость для части правозащитников была не самоцелью,
отмечает В. Лисовый, а средством защиты украинского самобытного мира,
национального опыта, который объединяет «мертвых, живых и нерожденных» (Т.
Шевченко). Это было движение за свободу личности и за культурную
самобытность. В нем господство вали высокая культурная и моральная
атмосфера, чувствительность к новым идеям. Наше движение противостояло как
официальной тоталитарной идеологии, так и примитивизму. Потому оно
объединило ряд действительно выдающихся личностей, таких как Микола Руденко,
Левко Лукъяненко, Михайло Горынь, как светлой памяти Василь Стус, Оксана
Мешко, Зиновий Красивский, Василь Романюк (Патриарх Владимир), Петро
Григоренко, Вячеслав Чорновил и другие.
Украинские правозащитники пользовались заслуженным уважением
и поддержкой в демократичном мире. В 1978 г. лидеры Московской, Украинской и
Литовской групп были выдвинуты на Нобелевскую премию мира. В 1985 г. на
Нобелевскую премию в отрасли литературы было выдвинуто творчество члена
Группы Василя Стуса. Но Москва решила этот вопрос традиционным способом:
«Нет человека — нет проблемы». Стуса поспешили уничтожить в Кучино, зная,
что эту премию присуждают только живым.
Московская Хельсинкская Группа прекратила свою деятельность
в 1982 г. Были разгромлены Грузинская, Литовская и другие группы. Мы же,
почти все будучи в заключении, твердо решили не сдаваться. Мы, сидевшие в
лагере особо строгого режима ВС-389/36 в с. Кучино Пермской области,
посоветовались — и Украинскую Хельсинкскую Группу не распустили. (Кстати, на
особом режиме в Кучино в период с 1 марта 1980 г. по 8 декабря 1987 г., в
разное время и в разных камерах, сидели члены УХГ Олекса Тихий, Левко
Лукъяненко, Иван Кандыба, Олесь Бердник, Богдан Ребрик, Данило Шумук,
Виталий Калиниченко, Василь Стус, Василь Овсиенко, Юрий Литвин, Михайло
Горынь, Валерий Марченко, Иван Сокульский, Петро Рубан, Микола Горбаль,
иностранные члены: эстонец Март Никлус и литовец Викторас Петкус, вступившие
в УХГ в самое трудное время — в 1982 г., а на строгом режиме — Микола
Руденко. Всего 18 человек. Нигде и никогда мы не собирались в таком
количестве.)
Когда первые хельсинкцы оказались в 1987 г. на свободе, они
возобновили деятельность Группы и быстро придали ей новое качество —
предпартии, получившей название Украинская Хельсинкская Спилка (Союз). 30
декабря 1987 г. было объявлено о возобновлении деятельности Украинской
Хельсинкской Группы. Возобновленный летом 1987 г. В. Чорновилом журнал
«Український вісник» («Украинский вестник») стал ее печатным органом,
члены редколлегии Богдан Горынь, Василь Барладяну, Павло Скочок, Виталий
Шевченко, Степан Сапеляк, Микола Муратов — новыми членами Украинской
Хельсинкской Группы.
11 марта 1988 г. за подписями Михайла Горыня, Зиновия
Красивского и Вячеслава Чорновила было опубликовано «Звернення
Української Гельсінкської Групи до української та світової громадськости»
(«Обращение Украинской Хельсинкской Группы к украинской и мировой
общественности») о возобновлении деятельности УХГ. Текст одобрили члены
УХГ Левко Лукъяненко (он тогда еще был в ссылке в Томской области), Оксана
Мешко (г. Киев), Микола Матусевич (в ссылке в Читинской области), Зиновий
Красивский (Львовская область), Вячеслав Чорновил (г. Львов), Михайло Горынь
(г. Львов), Петро Розумный (Днепропетровская область), Василь и Петро Сичко
(г. Долина), Иосиф Зисельс (г. Черновцы), Ярослав Лесив (Ивано-Франковская
область), Ольга Гейко-Матусевич (г. Киев), Василь Стрильцив (Ивано-Франко
вская область) и кооптированные в УХГ в декабре 1987 г. Василь Барладяну (г.
Одесса), Богдан Горынь (г. Львов), Павло Скочок (Киевская область), Виталий
Шевченко (г. Киев), Степан Сапеляк (г. Харьков), Микола Муратов (г. Москва).
Всего 19 человек. Председателем УХГ объявили Л. Лукъяненко. Исполнительный
комитет состоял из троих рабочих секретарей: М. Горыня, З. Красивского, В.
Чорновила. Действовало Заграничное представительство УХГ в составе: Миколы
Руденко, Нади Светличной, Леонида Плюща, Нины Строкатой-Караванской.
Исполком принялся за составление программного документа — Декларации
принципов Украинской Хельсинкской Спилки. Его разработали Вячеслав Чорновил,
Богдан и Михайло Горыни. Принципы были частично объявлены на 50-тысячном
митинге во Львове 7 июля 1988 г. Горынями, которым удалось выступить, а В.
Чорновил распространял текст Декларации. С этого момента начинается
собственно история Украинской Хельсинкской Спилки (Союза).
Украинская общественная группа содействия выполнению
Хельсинкских соглашений занимает в истории украинского
национально-освободительного движения особое место, сравнимое с
Кирилло-Мефодиевс ким братством (1845—1947 гг.). Но если Братство после
арестов не оставило организационных структур, то в УХГ в зачаточном
состоянии видны начала большинства ныне действующих на Украине националь
но-демократических и националистических организаций, вместе с другими
факторами приведших Украину к независимости.
